Компании, которые обанкротятся, освободят место на рынке своим более успешным конкурентам.

Более трети компаний России по итогам весны 2020 года остались в убытке, потеряв 1,65 трлн руб., сообщает FinExpertiza. Доля российских компаний, подверженных риску банкротства, за время действия карантинных мер выросла с 28% на первой неделе самоизоляции до 32% к концу апреля, свидетельствуют результаты исследования Центра стратегических разработок. О том, как кризис повлияет на российский бизнес, Школа Миллиардера беседует с экспертом Дмитрием Бетанели.

Школа Миллиардера: Нынешний кризис называют беспрецедентным. Как его характеризуете вы?

Дмитрий Бетанели: По масштабам схлопывания экономики он сравним с Великой депрессией. Экономика очень быстро схлопывается и ломается. Это один из самых сильных кризисов по масштабам закрытия бизнесов. И так – по всему миру. Не только в России. Россия по уменьшению ВВП теряет примерно столько же, сколько и другие страны. У нее здесь нет уникального пути.

Однако принципиальное отличие этого кризиса в том, что спрос упал не потому, что денег нет, а потому, что услугами запрещено пользоваться. Образовалась своеобразная сжатая пружина отложенного спроса. Бизнес не сломался, он работает, однако сжатие спроса переживут не все компании.

Школа Миллиардера: Какие компании не переживут это?

Д. Б.: Потребление резко сократилось в сервисных индустриях, общепите, туризме, сфере торговли. В этих секторах работает малый и средний бизнес. 

Школа Миллиардера: Можно ли выразить это сжатие в цифрах?

Д. Б.: В странах ЕС, в Великобритании, США размер сжатия ВВП в первом полугодии 2020 года составил от 6 до 12%.

Школа Миллиардера: А в России? 

Д. Б.: В июне МВФ ухудшил прогноз падения ВВП России в 2020 году до 6,6%, прежний прогноз МВФ составлял (-) 5,5%. Вклад среднего и малого бизнеса в ВВП России составляет 18%. Но даже если закроются все малые и средние предприятия РФ, в этом не будет ничего экстраординарного, потому что есть определенное количество мелких предприятий без конкурентных преимуществ. Какое серьезное конкурентное преимущество может быть у одного овощного ларька над другим? Ну, закроется он, и что? На его месте откроется новый.

Школа Миллиардера: Как вы полагаете, почему государство не поддерживало малый бизнес в период пандемии?

Д. Б.: У государства есть приоритеты экономической поддержки. Малый и средний бизнес России в системе приоритетов занимает очень низкую позицию, поэтому ему и плохо. Однако я не вижу смысла поддерживать малый и средний бизнес. Во-первых, его роль в экономике незначительна, а во-вторых, он быстро восстановится после кризиса.

Школа Миллиардера: Система приоритетов отличается от страны к стране?

Д. Б.: В развитых экономиках вклад малого и среднего бизнеса в ВВП достигает 60% – там этот бизнес является опорой экономики, поэтому и поддерживать такой бизнес логично. Российский средний и малый бизнес приносят около 18% ВВП, поэтому их поддержка – символическая.

Школа Миллиардера: Как именно коронавирус ударил по компаниям?

Д. Б.: Можно выделить три категории рисков. Во-первых, разрыв логистических цепочек. Например, компания заказала в Китае микросхемы и теперь ждет их. Граница может быть по ряду причин перекрыта. В результате логистические цепочки рвутся и растягиваются по времени.

Риск второго типа связан с сотрудниками. Кризис влияет на их эффективность, потому что теперь все работают из дома, а не дружно в офисе.

Третий риск – изменение спроса. Люди сидят дома, в результате чего спрос на ряд продуктов и услуг, например, одежду, – в развитых странах спрос на одежду упал почти на 80%, – существенно снижается.

Школа Миллиардера: Как будет восстанавливаться бизнес, когда эти риски отступят?

Д. Б.: С логистикой изначально особых проблем, к счастью, не было. Да, были какие-то совершенно некритичные задержки, но сейчас цепочки практически восстановились. Грузовой транспорт по всему миру уже работает более или менее нормально. Кто-то в кризисной ситуации увеличил склад и диверсифицировал поставщиков. На увеличение склада нужен примерно квартал, на поиск новых поставщиков – полгода-год.

Персонал. Офисные работники мгновенно перешли на Zoom. Компании пересматривают свое отношение к дистанционной работе, это здорово и правильно. Мне кажется, что здесь восстановление будет легким и простым. Часть людей останется работать из дома, остальные вернутся в офисы и кабинеты. Соответственно, аренда будет меньше, что, безусловно, выгодно.

Самая большая проблема здесь связана именно с изменением спроса. Ведь восстановление бизнеса будет напрямую зависеть от восстановления спроса. Сколько последнему нужно времени восстановиться? У разных направлений спроса будут разные скорости восстановления. Мне кажется, что простые сервисные предприятия восстановятся моментально – люди уже с нетерпением ждут, когда можно будет пойти постричься. Для создания бизнеса с нуля также никаких серьезных инвестиций здесь не потребуется – например, парикмахерскую можно заново открыть за один-два месяца. Та же примерно ситуация с ресторанами. Транспорт восстанавливаться будет медленнее – еще какое-то время люди будут меньше летать и путешествовать.

Школа Миллиардера: Приведет ли нынешний кризис к массовой продаже компаний?

Д. Б.: Честно говоря, не разделяю такие ожиданий. Кризис, вызванный пандемией, приведет к банкротствам, с этим не поспоришь. Но не к всплеску продаж.

Школа Миллиардера: Будут ли стремиться собственники «просевших» бизнесов продать их, пока компании окончательно не рухнули на дно?

Д. Б.: Плохое состояние бизнеса имеет какую-то причину. И если бизнесу плохо в ваших руках, то почему ему должно стать лучше в чужих руках? Логика продаж строится на том, что в руках покупателя актив должен стать более выгодным, чем у продавца. Тогда есть смысл его покупать. 

Школа Миллиардера: Давайте уточним, для чего обычно покупают компании?

Д. Б.: Например, бизнес можно купить, потому что самому строить с нуля – долго. Можно купить существующий бизнес и добавить его в свою линейку 

Второй мотив – купить бизнес, чтобы расширить собственное присутствие в новом регионе.

Третий тип покупателей может за счет такой сделки приобрести какие-то конкурентные преимущества. Например, это может быть наличие у покупаемого бизнеса уникальной технологической платформы, специфических контрактов и взаимоотношений с клиентов, определенных патентов или суперспециалистов, сильного бренда.

Школа Миллиардера: Является ли конкурентным преимуществом компании тот факт, что перед кризисом она была стабильной и прибыльной? Имеет ли смысл купить такой бизнес на перспективу с учетом отложенного спроса?

Не факт. Нужен точный ответ на вопрос – что там покупать? Не исключено, что там и покупать-то нечего. До кризиса это мог быть и действительно быстрорастущий бизнес, и пустышка.

Школа Миллиардера: Что значит «нечего покупать»?

Д. Б.: Представим, что продается газетный ларек. Что здесь покупать? Зачем он вам сейчас? Когда появится спрос, тогда и поставите новый. Зачем покупать сейчас бизнес и держать его? Самое лучшее, что можно сейчас сделать – это вообще закрыть этот ларек и открыть через полгода, когда люди начнут ходить по улицам. Вот и все.

Другой пример. Продается салон красоты с именем. Купить из-за имени можно. Понятное дело, если поставить на его место новый салон с неизвестным именем, то клиентов будет на порядок меньше. Здесь есть за что платить.

Пусть банкротятся все компании, которые не смогли пережить кризис. У 90% российских компаний покупать нечего – у них нет ни технологий, ни интеллектуальных прав. Ничего. Биться не за что. 

Рестораны, появившиеся после 2014 года, были уже на уровень выше – и по качеству, и по цене – чем их предшественники до кризиса. Кризис явно послужил этой сфере на пользу. То же самое можно сказать и о других отраслях.

Если вы решили начать процедуру банкротства компании, узнайте о том, какие риски вас  подстерегают. Присоединяйтесь к курсу Школы Миллиардера, посвященному  этой теме!